— …Я уже четвертый день реву и таблетки глотаю, как узнала новости! – вытирая платочком припухшие глаза, рассказывает пенсионерка Людмила Константиновна. – Зятю говорю, Максим, вы там вообще с ума сошли, что ли, какая может быть беременность? Ты в курсе, что у Ольги одна почка, и та не идеально работает? Срочно делайте аборт! Так он мне заявил, представляешь – не беспокойтесь, Людмила Константиновна, у нас все под контролем. Я его там, в больнице, чуть не разорвала от злости!
— В больнице? Так дочь в больнице, что ли, лежит?
— Ну да, в отделении патологии беременных. Врачи сразу, как узнали, положили на обследование ее, потому и от меня скрыть у них не получилось, видимо… И эта идиотка лежит под капельницей и блеет – мама, не волнуйся, все будет хорошо… Я говорю, Оля, ну что хорошо-то? Ты нездоровый человек! Это риск! Причем, глупый, неоправданный и никому не нужный риск ТВОЕЙ жизнью со стороны твоего мужа!
— Ну подождите, а врачи-то что говорят?
— Ну а что они могут сказать, врачи, в такой ситуации, если люди к ним пришли уже в положении? Твердят одно: будем наблюдать, пока все штатно. Я собрала все ее выписки, результаты обследований, которые у меня были на руках, старые, конечно, уже, но ситуация-то с тех пор не сильно поменялась – и съездила к своему врачу, проконсультироваться. Так она мне так и сказала – говорит, да, раньше мы женщин с такой патологией сразу направляли на прерывание, потому что риск, безусловно, есть!..
— Раньше, говорите, направляли? А сейчас, получается, не направляют уже? Медицина все-таки не стоит на месте. Тем более, московская медицина. Дочка ваша под наблюдением врачей, может, не так все страшно, а?
— Ну как же не страшно! – снова начинает плакать Людмила Константиновна. – Я сама не своя от ужаса, это моя единственная дочь!.. Лечащий врач там, в патологии, мне тоже сказала – не переживайте так! Беременность предстоит непростая, ей придется много лежать в больнице, принимать препараты, делать все, что говорят, анализы сдавать гораздо чаще, чем обычной беременной. Но ваша дочь так хочет малыша!.. да в том-то и дело, что не она этого хочет! Я свою дочь знаю. Это муж ее уговорил! Рискнуть жизнью и здоровьем непонятно зачем…
…Тридцатилетняя Оленька – не только единственная дочь, но и поздний ребенок, рожденный в свое время Людмилой Константиновной «для себя». Девочка родилась слабенькой, с серьезной патологией почек, и доставила хлопот. Мать постоянно ее лечила, возила по профессорам, сдавала разнообразные анализы, узнавала результаты. Ольгину карту в регистратуре детской поликлиники безошибочно узнавали по раздутому корешку – таких толстых томов было немного.
Людмила Константиновна всю душу вкладывала в дочь – берегла от болезней и сквозняков, не водила в детский сад, на последние деньги наняв няню, хоть по тем временам это было не принято, кормила по часам и только выверенной полезной едой, взяла постоянное освобождение от физкультуры.
Ольге с детских лет внушалось, что человек она жутко больной, ей нельзя ничего. Много гулять, нервничать, есть острое, соленое и жареное, испытывать усталость и нагрузки и так далее. Зато надо пристально следить за собой, прислушиваться к симптомам, чуть что не так, сразу ставить в известность маму, вызывать врача, брать больничный.
Людмила Константиновна чуть ли не в десять лет донесла до дочери мысль, что детей у нее, скорее всего, не будет. Материнство – для здоровых женщин. И то некоторые из них, выносив и родив ребенка, лечатся потом годами, латают в организме то одно, то другое. Что же будет с ней, Оленькой, если она, такая вся насквозь больная, вздумает вдруг забеременеть? Да она просто не выживет, вот и все.
Поэтому Ольга выросла с мыслью, что материнство – не для нее. Хотя ей, как назло, почему-то всегда хотелось не карьеры и денег, а именно большой семьи, уютного дома, любящего мужа и прочего традиционного женского счастья.
С Максимом они стали встречаться, когда Ольге было двадцать пять, при этом это была ее первая сильная любовь и первое чувство. Максим покорил ее тем, что был заботливым, внимательным, добрым, готовым прийти на помощь. Жалел бездомных собак, помогал приютам и очень любил детей…
— Когда я поняла, что у дочери крышу сносит от этого Максима, я потихоньку добыла его телефон! – рассказывает Людмила Константиновна. – Позвонила и договорилась о встрече, так, чтобы Ольга не знала…
— Хм. А зачем, чтобы она не знала? Можно было просто пригласить их в гости, познакомиться нормально…
— Мне нужно было с ним поговорить! – обрывает Людмила Константиновна. – Я сказала ему всю правду! Что моя дочь очень больной человек. У нее одна почка, вторая тоже не стопроцентно здоровая, и еще букет разных болячек, по мелочи. Что хорошей жены из нее не получится объективно, потому что она должна заботиться не о муже, а о себе: сдавать анализы, сидеть на диете, ходить по врачам. И что ни о каких общих детях и речи быть не может! Поэтому, говорю, Максим, в ваших интересах эти отношения свернуть и найти себе здоровую девушку, которая нарожает вам детей…
— Интересно, как он отреагировал на такое?
— Ну, поблагодарил меня за откровенность, сказал, что все понял. Чтобы я не переживала, все будет хорошо… А через неделю дочь мне сообщила, что они с Максимом подали заявление!
Перед свадьбой Ольга привела Максима в гости, «познакомиться с мамой». Теща и зять, не сговариваясь, сделали вид, что той встречи в кафе и разговора об Ольгином здоровье не было. Знакомство прошло нормально, свадьба тоже. После нее Ольга переехала в однокомнатную квартиру Максима. Живут вместе пять лет, то и дело отражая налеты Людмилы Константиновны, которая постоянно трезвонит дочери на телефон и без предупреждения приходит в гости. Впрочем, за прошедшее время все как-то притерлись и смирились с существующим порядком вещей. Максим воспринимал какие-то моменты с юмором, да и теща уже не перла, как танк.
— Думала, хорошо, что я его предупредила, он знает, что рожать Оленьке нельзя! – рассказывает Людмила Константиновна. – И тут такое! Я узнаю, что Оля в больнице, у меня паника: как, что случилось, в какой? В отделении роддома, говорят! Я чуть сознание не потеряла вообще. Прилетела туда, дала им там все шороху… Совсем с ума сошли! А через час мне позвонил Максим, и так по-хамски разговаривал, ужас! Представляешь, заявил, что если я буду устраивать истерики и накручивать дочь, он вообще оградит ее от общения со мной, и до родов я ее не увижу. Вплоть до того, что квартиру снимут другую и поменяют телефон! Ужас! Кошмар! Моя дочь в руках у сумасшедшего!
Мать беспокоится не зря, ведь даже врачи подтверждают, что определенный риск есть?
Или она лезет не в свое дело?
Как вам ситуация? Что думаете?
Комментарии (1)