— Семь лет назад сестре нехороший диагноз поставили! – рассказывает пятидесятивосьмилетняя Марина Вячеславовна. – Сорок пять лет ей было на тот момент… Долгое время она молчала, как партизанка, а потом мне позвонила – говорит, есть серьезный разговор, можно приехать? Я, конечно, ответила – приезжай, а сама в догадках терялась, что за разговор-то еще? Вроде все у нее, у сестры, в жизни устаканилось наконец-то к тому времени. Дочь в институт поступила, ипотеку она выплатила, работа нормальная была, вроде бы жить да радоваться...
— Понятно. Радоваться не получилось…
— Ох, да. Представляешь, говорит, Маринка, у меня рак. Да так спокойно еще, я даже в первый момент не поверила. С ума, говорю, сошла, с такими вещами шутить? А она – да какие шутки, врачи дают полгода… У меня, говорит, к тебе одна только просьба – присмотри за Любой!
— За дочкой ее?
— Ну да… На тот момент Любаше девятнадцать только исполнилось, на второй курс института перешла. Самый опасный возраст! И не взрослая еще толком, на ноги ставить еще нужно, и уже не ребенок… Ну, а примерно через год после этого разговора сестры не стало. Люба, ее дочь, моя племянница, получила в наследство квартиру, в которой они жили с матерью. Небольшая однокомнатная в новостройке. Стала жить одна…
Сестра Марины Вячеславовны, Ирина, развелась, когда ее дочери Любе было десять лет. Бывший ушел в туман, успев, впрочем, повесить на Ирину кредиты, которые женщине пришлось выплачивать, живя при этом на съеме с ребенком. Пару лет после развода Ирина с дочкой сидели в глубокой финансовой яме. Помогала сестра Марина – добрым словом, продуктами, общением с племянницей, а иногда и просто деньгами.
Отношения у сестер всегда были близкими и теплыми.
— Сначала Ирише пришлось на двух работах пахать, трудилась день и ночь! – рассказывает Марина Вячеславовна. – И полы мыла, и курьером подрабатывала по вечерам. Хорошо, хоть Люба у нас была самостоятельная и беспроблемная. Училась хорошо, сама уроки делала, сама ранец собирала. Ирине хоть этим не нужно было заниматься, если бы еще с уроками сидеть, она бы не выжила…
Первое время после развода Ирина жила в режиме жесткой нехватки всего – времени, денег, положительных эмоций. Но потом дела стали потихоньку налаживаться. Женщине повезло устроиться на очень хорошую работу – сначала на декретную вакансию, а потом перейти на постоянную работу в штат. Она расплатилась с кредитами, немного вздохнула.
— А потом мы с ней получили наследство – трехкомнатную квартиру в регионе! – рассказывает Марина Вячеславовна. – Я отказалась от своей доли в ее пользу, ей было нужнее, у меня есть жилье... Она продала эту трешку и купила квартиру в Москве им на двоих с дочерью. Денег немного не хватило, взяла ипотеку. Но выплатила ее уже без особого надрыва…
Люба между тем закончила школу, сама, практически без репетиторов и вложений, поступила на бюджет довольно приличного вуза, с отличием закончила первый курс. У Ирины были планы – накопить первоначальный взнос и взять в ипотеку хотя бы маленькую, но отдельную квартиру на старт дочери.
Но планам, к сожалению, не суждено было сбыться.
Люба осталась одна, Марина Вячеславовна обещала сестре присмотреть за ребенком. Благо, хлопот тетке Любочка никаких не доставила. От матери осталась определенная сумма денег, которую Ирина копила на квартиру для дочери – на эти деньги девочка и жила, пока училась на втором и частично третьем курсе. Потом начала подрабатывать. Закончила институт, устроилась на работу. Марина Вячеславовна позванивает племяннице два-три раза в месяц, узнает, как дела.
Помощи особой от тетки Любаше не требовалось.
– Этой зимой, после Нового года, она сама позвонила – говорит, тетьМарина, я замуж выхожу! – рассказывает Марина Вячеславовна. – Я немного напряглась, если честно. Ну, был какой-то парень у нее вроде как… Я ее звала с нами Новый год встречать, если у нее других планов нет. Но она заявила, что есть планы, будет праздновать с молодым человеком в Подмосковье. Вот тогда я в первый раз про этого Германа и услышала. А тут уже раз – и замуж! Говорю, вы давно знакомы? Она: «Полгода уже!», с таким видом, как будто полгода – это десять лет… Я ей – ну, пригласила бы хоть жениха в гости к нам, познакомила. Но она руками замахала – говорит, на свадьбу приходите, там познакомитесь, что еще за знакомства-смотрины, сейчас не каменный век!
Марина Вячеславовна навела справки. Жених оказался вроде бы ничего. Обычный парень, двадцать шесть лет, родители в области, работают, он тоже. Любашин ровесник, женат не был, детей тоже нет. Правда, и жилье собственное отсутствует – если не считать доли в квартире родителей.
— Жить-то где будете? У тебя? – осторожно расспрашивала Марина Вячеславовна племянницу.
— Конечно, где же еще-то? – беспечно махала рукой Любаша.
Ну, не самый страшный расклад, если честно, решила тетка. Мало у кого из парней все же есть собственное жилье в двадцать шесть лет. Пусть женятся, живут, пробуют создать семью, зарабатывают на совместное.
— Весной они отпраздновали свадьбу, слетали в Сочи на пару недель, вернулись, – рассказывает Марина Вячеславовна. – Все вроде нормально. Мы созваниваемся с Любой, как раньше, время от времени. Тут у Иры годовщина была, на кладбище ездили… И в разговоре она мне вскользь сказала, точнее, проговорилась даже – что квартиру продает! Представляешь? Мы, говорит, ребенка планируем, пока суть да дело, будем покупать двушку, в ипотеку! Первоначальным взносом идет Любашина квартира, на остальное Герман берет кредит, будет выплачивать…
«Расшириться до двушки» предложил Любаше молодой муж – и не только из-за ребенка. А еще и из-за того, что, живя в квартире жены, он чувствует себя не очень. Мужик должен заработать на свое, чем Герман и планирует заняться.
Понимает ли Люба, что новая квартира будет уже ее совместной собственностью с мужем? – да, понимает. Но ничего страшного в этом не видит. Они семья, у них все общее. Зарплата у Германа побольше, чем у Любы, ипотека будет платиться с его дохода.
Тетка заикнулась про необходимость хотя бы брачного контракта, но племянница и слышать об этом не хочет. Разводиться с мужем она не собирается.
— И вообще, чуть ли не с обидой ко мне, почему я не в свое дело лезу и какое право имею ей указывать? – расстроенно рассказывает Марина Вячеславовна. – Квартира ее, ей и решать… Но ведь нарешает сейчас так, что без жилья останется!
А может, тетка действительно лезет не в свое дело? Племянница – девочка взрослая, сама вон ребенка планирует, ей уже не девятнадцать, когда мать просила за ней присмотреть. Семь лет прошло. Пусть разбирается сама?
Или надо лечь костьми и помешать девушке сделать ошибку? Говорить, скандалить, поднимать на уши всех, с парнем поговорить серьезно – чтоб знал, что за Любу есть кому заступиться?
А может, есть еще какие-то рецепты поведения в такой ситуации?
Что думаете?
Комментарии (0)