— …А я брата прямо в лоб и спросила, говорю, Олег, зачем тебе это надо все? – рассказывает сорокалетняя Анна. – Ну вот подашь ты в суд на родителей, доведешь этим самым мать с отцом до инфаркта, истратишь время, нервы и кучу денег на юристов– и в итоге, в лучшем случае, получишь одну пятую долю в паршивенькой трешке на окраине города! И куда ты эту, с позволения сказать, собственность денешь?
— Ну да, хороший вопрос. Жить сам он там не будет наверняка, выкупить долю вы у него вряд ли сможете. Если только на сторону продаст…
— Ага, отличное решение, конечно, пусть продает, а нас всех – на улицу. Ладно, меня с ребенком не жалко, я ему никто практически, подумаешь, сестра. Ну а мать с отцом? Тоже побоку?
—А он сам что говорит?
— Он? Сам? Сам он давно уже ничего не говорит, примерно с той самой минуты, как в его жизни появилась Яна. С тех пор мы от него слышим только Янины слова, которые он прилежно повторяет, как попугай… Не выдумывай, говорит, ничего я продавать не буду. Пока. Я просто, мол, хочу восстановить справедливость. Квартиру нужно было, мол, приватизировать на пятерых, и точка!..
У Анны два младших брата, Олег и Игорь. Родились они все и детство провели в трехкомнатной квартире, полученной еще дедушкой, маминым отцом, в СССР. Мама вышла замуж, привела в эту трешку мужа, родила сначала Анну, а потом, через двенадцать лет, одного за другим двух сыновей. Деда с бабушкой через какое-то время не стало, и в квартире, на тот момент муниципальной, оказались прописаны пятеро – мать с отцом и трое детей.
Жизнь текла своим чередом, дети подрастали, над страной веяли ветры перемен.
— Родители у нас – люди простые и не очень-то грамотные юридически, – рассказывает Анна. – Жили-поживали, и вдруг кто-то им посоветовал квартиру приватизировать, мол, что вы сидите-то, давайте, все умные люди давно уже сделали. Останетесь, мол, без собственности, вы что! И родители ломанулись, конечно, оформлять приватизацию.
На тот момент Анна была уже совершеннолетней, а братья были еще детьми.
— Почему-то родители приватизировали квартиру на нас троих, взрослых. Не знаю даже, что ими руководило. И как они все это провернули, тоже не знаю. Мне вообще было не до того, я в тот момент выходила замуж, готовилась к свадьбе. Мама сказала, что надо приехать и подписать какие-то бумаги по квартире, я даже спрашивать не стала, какие. Если бы там был отказ от приватизации, подписала бы и его. Я вообще в эти вопросы тогда не вникала, просто подписала там, где мама сказала, и все… Даже и не читала, по-моему, у меня на тот момент были заботы поважнее, как мне казалось: платье, фотограф, тамада…
В итоге братья оказались за бортом приватизации…
В браке Анна прожила недолго, лет пять, потом с ребенком вернулась к родителям. Долгое время жили все вместе: в одной комнате Анна с дочкой, во второй – родители, в третьей – Олег с Игорем.
В свое время Олег женился, из квартиры съехал. Какое-то время они с молодой женой Яной снимали квартиру, потом взяли ипотеку. И вот тут-то, видимо, и возник вопрос по поводу доли Олега в родительской квартире: Янины родители поскребли по сусекам и дали молодым какую-то сумму на первоначальный взнос, родители Олега же сделать что-то подобное и не подумали.
— Ну так у своих родителей Яна одна, а у наших нас трое! – объясняет Анна. – Помочь Олегу у них возможности особой не было. У них еще Игорь до конца не устроенный, на руках практически…
Младшему, Игорю, сейчас двадцать пять лет, и он действительно еще не встал на ноги. Все ищет себя. Поучился уже в двух вузах и одном колледже, ни одного диплома не получил, отслужил в армии. Пытался работать, но без образования это сложно. Периодами живет с друзьями, периодами у родителей. Сейчас вот загорелся стать мастером тату, записался на какие-то курсы, выклянчил у родителей денег. Стоят эти курсы, мягко сказать, недешево. Но мать с отцом уже на все готовы, чтобы помочь сыну как-то определиться и встать на ноги.
И получается, что родители помогают всем, кроме Олега. Старшей дочери ребенка вырастили с нуля, жилье предоставили, младшему сыну уже которое образование оплачивают. И только Олег все сам. Точнее даже, не столько сам, сколько с помощью родителей жены
— Это несправедливо! – втолковывает мужу Яна. – Они тебя выкинули в свое время из приватизации, лишили доли, тогда как на старшую дочь долю оформили, как так? Не было бы вопросов, если бы детей всех вычеркнули, а так получается одним все, другим ничего. Иди и возмутись! Потребуй, или пусть выплачивают тебе теперь пятую часть стоимости квартиры деньгами, или ты будешь подавать в суд на пересмотр приватизации…
Говорят, Яна даже юриста уже нашла, который ей заявил, что это вполне реально, Олегу отсудить свою долю от родительской трешки.
— Он как зомби – делает все, что она скажет! – вздыхает Анна. – Выплатить ему деньги мы сейчас не сможем, значит, суд… Столько телодвижений, и чего ради? Я ему говорю, Олег, и зачем тебе эта доля? Что ты с ней физически сможешь сделать? Ну, об этом Яна ему еще не сказала, поэтому молчит, только глазами хлопает…
Как считаете, действительно глупая идея, рассориться с родственниками, вырвать у них пятую часть квартирки-живопырки, просто для того, чтобы восстановить справедливость?
От такой собственности пользы не будет, одни проблемы.
Или Олег с Яной правы, свое надо забирать и за свои права бороться?
Как вам ситуация? Что думаете?
Комментарии (0)