– Моя мама настроена категорически против детских садов! – вздыхает тридцатилетняя Людмила. – И папу так настроила. Я сама в сад не ходила, это по тем временам, когда ходили все! Мама рассказывает, что поддалась в свое время нажиму свекрови, получила место в саду, прошла со мной медкомиссию, пошли мы с ней в садик документы отдавать, на следующий день идти надо было уже в группу. Подходим к саду, а там – крик, шум, милиция стоит, женщина какая-то рыдает, прямо воет, скорая подъехала, врачи по дорожке бегут…
– Да уж, картина не для слабонервных. И что там случилось-то?
– Как потом оказалось, ничего такого уж страшного – ребенок из какой-то группы домой убежал. Уж не знаю, на прогулке или как, но, в общем, потеряли его, вызвали мать с работы, милицию, скорую, все искали ребенка. А он как-то не напрямую домой пошел, а по дворам… В итоге с мальчиком все хорошо, жив-здоров. Но на маму это, конечно, произвело неизгладимое впечатление. Она взяла меня за руку, и мы пошли домой, никакие документы никуда отдавать не стали.
– Ясно…
– Мама папе так и сказала – что хочешь делай, но Людочку я в садик не отдам. Буду сидеть с ней сама…
…О своем детстве у Людмилы прекрасные воспоминания. В сад она не ходила ни дня, но у нее была куча подружек во дворе и на даче. Мама много занималась с ней дома – и читали, и лепили, и печенье вместе пекли. Каждую неделю мама устраивала дочке культпоход – ходили в музеи, театры, на выставки. От отсутствия детского сада в жизни Людмила точно не страдала. В школу девочка пришла очень хорошо подготовленной, училась легко, сама поступила в какой захотела вуз, закончила, поработала по специальности, вышла замуж.
Два с половиной года назад они с мужем тоже стали родителями прекрасного мальчика.
Сейчас декретный отпуск подходит к концу, и Людмиле надо двигаться дальше. Принимать решение, выходить на работу или сидеть дома.
Честно говоря, острой финансовой необходимости работать у Людмилы нет. У них с мужем ипотека, но ее они платят, сдавая обе свои добрачные однокомнатные квартиры. Арендные платежи покрывают ежемесячную выплату почти полностью. К тому же и муж Людмилы, Герман, неплохо зарабатывает, и копейки они точно не считают.
Казалось бы, ну и в чем тогда проблема, сиди дальше дома, занимайся ребенком и пеки пироги. Но вот только Герман категорически против того, чтобы жена становилась домохозяйкой. Об этом он даже слышать не хочет. А чего сидеть? Сын пойдет в сад. Сам Герман в саду, по словам свекрови, с восьми месяцев, и считает, что это ему только помогло в жизни. Пример Людмилы, выросшей дома с мамой, не показатель. Она девочка. У мужчин все по-другому, считает Герман.
А Людмиле надо работать, развиваться, да и зарплата ее в семье лишней не будет. Да, они не голодают и не считают копейки. Но даже получая скромную тридцатку в месяц, за год можно собрать приличную сумму, которую потратить в свое удовольствие…
Людмила слушает эти рассуждения и пока кивает головой, но на самом деле выходить на работу очень не хочет. Сын у них – ребенок очень ручной, нежный, к расставанию с мамой на целый день не готов абсолютно. Тут еще и пандемия повлияла, весь прошлый год они дисциплинировано самоизолировались то дома, то на даче. Сами никуда особо не ходили, гостей не приглашали. Поэтому сын к чужим людям относится с опаской, общаться с незнакомыми не привык и не умеет.
Да и вообще, коллектив, общение и борьба за лидерство нужны далеко не всем даже и мальчикам, считает Людмила. И мама, конечно, полностью ее в этом поддерживает.
– Ну какой садик, Люд! – горестно вздыхает Ольга Максимовна. – Сейчас сады еще такие… оптимизированные! Раньше в садах занимались как-то, развивали детей, а сейчас никому ничего не надо. В группе куча народу, присматривают только, чтоб не было несчастных случаев, да и все. Кормят ерундой всякой… Ну вот зачем это надо, я не понимаю!
Откуда у Ольги Максимовны такие сведения про современные ДДУ, доподлинно неизвестно, но Людмила мать и не расспрашивает – таким страшилкам она верит сразу и безоговорочно. Ничего хорошего в этих садах нет, и точка. По крайней мере, в три-четыре года ребенку точно там делать нечего. Можно будет попробовать отдать на годик перед школой, когда ребенок будет побольше и посамостоятельнее. Но не сейчас.
– Мама уже и папу на нашу сторону перетянула! – рассказывает Людмила. – Папа сказал, какая может быть работа с маленьким ребенком! Я готов платить тебе тыщ тридцать-тридцать пять, чтобы ты сидела дома и занималась сыном. Если твой муж не может обеспечить финансово семью так, чтобы жене не приходилось бросать ребенка и идти пахать – что делать, надо помогать… Скажи ему, что деньги ты принесешь, пусть успокоится…
В итоге Людмила сейчас меж двух огней. Герман брать деньги от родителей запрещает, и настаивает на том, что надо выходить из декрета. Настраивать ребенка и самой настраиваться. Максимально приучать сына к самостоятельности уже сейчас, чтобы в саду ему было проще, и вообще, начинать уже «воспитывать мужика».
И по-хорошему, надо бы, конечно, выступать с мужем одним фронтом. Но беда в том, что в этом вопросе Людмила с Германом не согласна. Ей ближе точка зрения мамы. Нечего ломать психику малыша через колено неизвестно ради чего. Была бы Люда мать-одиночка, ну понятно, тут не до сантиментов. Отдала бы ребенка в сад и пошла бы на работу ради куска хлеба.
Но у нее, вообще-то, муж есть, да еще и родители, которые готовы поддержать. А значит, есть выбор. И бросать ребенка в казенном доме совершенно не обязательно…
Делать так, как велит муж, или по-своему?
Что думаете?
Комментарии (0)