– Звонит мне на прошлой неделе на работу мама и говорит – Алине, мол, выписали лекарства, а денег у нас с ней сейчас нет лишних, до первого числа все рассчитано, – рассказывает тридцатилетняя Валерия. – Нужно, говорит, четыре тысячи рублей, ты не могла бы нам одолжить… Я думаю, ничего себе, Алина здорова, как корова, ей двадцать лет, жрет столько, что мы с Серегой мамин холодильник не успеваем наполнять. И тут внезапно лекарств аж на четыре тысячи надо. Говорю, мам, да она тебя разводит в очередной раз, ты что, не понимаешь, что ли?
— А что, такое уже случалось? Ну, в смысле, разводила она уже Анну Степановну на деньги, да?
— Ой, да я тебя умоляю! Постоянно такое случается… Говорю, извини, мама, денег на Алину я тебе не дам, а лекарства – диктуй, какие надо. Я сейчас закажу, курьер доставит! И диктует она мне набор лекарств… Я их прекрасно знаю! Сама пила такие четыре года назад, когда мне ставили угрозу прерывания беременности в шесть недель!..
Алина – приемная дочь матери Леры, Анны Степановны. Девушка уже доставила их семье массу проблем. Шестнадцать лет назад, когда они еще жили в хрущевке, были у них неблагополучные соседи, по словам Валерии – семья алкашей. Папа с мамой постоянно квасили с друзьями в квартире, трое или четверо старших детей уже жили по детдомам, и только младшая, четырехлетняя Алина, то сидела в подъезде на лестнице в одних колготках и в рваной майке, то качалась на качелях во дворе дома без всякого сопровождения и присмотра.
— Мама ее жалела! – рассказывает Валерия. – Приводила к нам, мыла, кормила, одевала в какие-то мои старые вещи. Игрушки отдавала. Иногда она и ночевала у нас…
В какой-то момент дома у Алины случилась пьяная драка, в результате которой девочка осталась сиротой. Анна Степановна, привязавшаяся к ребенку, приложила массу усилий, чтобы взять девочку под опеку.
— Девочка была дикая абсолютно! – рассказывает Валерия. – Еду прятала на черный день, говорила плохо, ничего не знала, ничего не умела. Мама побежала с ней по врачам, тут же наставили ей кучу диагнозов. Мама засучила рукава и взялась за реабилитацию. Таскали ее и по логопедам, и по нейропсихологам, в итоге все равно рекомендовали в спецшколу. Но мама встала стеной, спецшкола – это крест на нормальном будущем. Отправила ее в обычный класс. Водила за руку, сидела с ней часами, из школы не вылезала, все время на связи с учителями…
— Понятно. Ну, хоть результаты-то есть? Школу Алина закончила?
— Ну, как сказать. Училась с двойки на тройку, но школу закончила, да. Сдала с горем пополам ЕГЭ и даже в вуз умудрилась поступить, в завалященький, но все же. Впрочем, чуда не произошло, вылетела после первой сессии. Теперь мама запихнула ее в какой-то колледж, с этого учебного года, туда надо явиться первого сентября. И тут выясняется, что Алина беременна!
Честно говоря, Валерия абсолютно не понимает, почему мама продолжает носиться с этой Алиной до сих пор, если от нее одни проблемы. Уже два года назад, когда ей исполнилось восемнадцать, можно было выставить ее из дома, закрыть дверь и перевести дух. Срок опеки закончился в день ее совершеннолетия, все, больше ей никто ничего не должен. Столько сил, времени, денег на нее ушло за эти годы! Но Анна Степановна упорно продолжает творить добро.
— Денег за Алину теперь мама не получает ни копейки, все идет на ее карту. Она их спускает, конечно, за несколько дней! Когда деньги есть, маме она хамит и дерзит, хлопает дверями, уходит. Живет с подругами где-то, как деньги кончаются, приходит к маме, она ее кормит. Старый наш дом расселили давно, Алине, как сироте, должны дать квартиру, ее поставили на очередь. Но когда это будет, непонятно, люди годами ждут…
Полгода назад Алина встретила молодого человека, такого же проблемного и неустроенного в жизни, как сама. Пытались жить вместе, но денег на съем не хватало ни у нее, ни у него. Забрасывали удочки, чтобы жить у Анны Степановны, но тут Валерия встала стеной – ни за что! Только этого не хватало, с какой стати? Анна Степановна по доброте душевной разрешает Алине жить у нее, хотя не обязана уже ничем, они давно чужие люди. Но посторонний мужик в квартире – это уж совсем перебор!
— В итоге сейчас она беременна! – возмущается Валерия. – Что теперь с колледжем будет, непонятно, денег нет, жилья нет, мужчины у нее нормального тоже нет. Замуж ей нельзя, иначе квартиру не получит!
А еще Валерии абсолютно не нравится, что разгребать все это и тащить снова впрягается ее мама.
— Я сначала подумала, что мама и не в курсе, святая простота, диктует мне этот список лекарств! – говорит Валерия. – Говорю, мама, а ты знаешь, что это за лекарства-то? Да, говорит, знаю, мы вместе с Алиной были у врача. У нее угроза прерывания беременности, ей посоветовали лежать и пить лекарства по списку, она хочет родить этого ребенка. Ну, может, родит, возьмется за ум… Я говорю, мам, ну а если не возьмется? Биомаму ее помнишь – она пятерых родила, ни за какой ум так и не взялась. И тут то же самое будет. Какой ребенок вообще, о чем речь? У нее денег нет на элементарные лекарства! Ей аборт надо идти делать, а не сохранять эту беременность!
Давать деньги на лекарства Алине Лера отказалась наотрез.
— В итоге мама на меня еще и обижена! – усмехается Валерия. – Она знает, что для меня четыре тысячи смешная сумма, и делает вид, что не понимает, почему я не хочу Алине помочь, я же сама мать. Мама взяла в долг, надеюсь только, что не в микрозаймах, купила ей эти лекарства. Обошлись, говорит, без тебя!..
Как вести себя в такой ситуации? Умыть руки и отойти, пусть мама делает, что хочет? Не помогать, пусть посидят обе впроголодь?
Что думаете?
Комментарии (0)