«Альманах ЖИ!» Slow life. Как получать кайф от родительства

Со своей старшей дочерью я «оторвалась». Ребенок был первым, долгожданным, и — просто обязан был стать идеальным.

Я перепробовала на ней все методики, до которых только смогла дотянуться. Показывала ей карточки, кубики, шарики и просто вывески. Вместо картинок Сутеева подсовывала Ботичелли. Говорила с ней на английском. Давала математические задачки и ребусы. На прогулке рассказывала про три состояния воды и про то, что такое грибница.

Когда родилась моя вторая дочь, я немного с этим подустала, честно сказать. Я начинала свой бизнес, планов было громадье, так что я придумала себе оправдание, что, мол, она будет смотреть на старшую, и сама всему научится. Тем не менее, процесс я все же отслеживала. Может, не так скрупулезно, как с Олесей, но все же постоянно. Каково же было мое удивление, когда результатов Алена достигла почти таких же. То есть научилась читать чуть позже, но с тем же увлечением, писать — чуть позже, но также интересно, считать — даже лучше, потому что видит математику как-то сверху, а не в рамках строгих правил, как любит Олеся.

Младшая дочь брошена мной на алтарь знаний совершенно беззубой. Я не учила ее читать. Не решала с ней примеры. Не доставала ее ребусами. Не требовала знать все сказки Пушкина наизусть к пяти годам, и — о ужас — даже ни разу не привела ее к логопеду. В итоге к 7 годам она читает ровно также, как и обе старших. Считает в разы быстрее. Писать, правда, не любит, но зато рассказы придумывает — Агата Кристи обзавидовалась бы.

Но что отличает ее от обеих старших, так это полная и безоговорочная уверенность, что для того, чтобы заслужить мою любовь, ей не надо ничего делать. Я люблю ее, даже если она не прочтет сегодня книгу. Люблю ее, даже если не угадает ребус. Люблю, даже если заскучает в музее.

Конечно, я и старших люблю безусловно точно так же. Вне зависимости от результатов, которых они достигнут. Но я боюсь, что в первые годы жизни не дала им этого понять. Олесе больше, Алене меньше — но обе они, я вижу, стараются показать мне, что они крутые. Они соревнуются друг с другом, добиваются целей, ставят новые задачи. Это классно и должно радовать, но их ли это цели? Или это такая попытка заслужить мое одобрение? Мою любовь?

Я не знаю. И боюсь узнать ответ на этот вопрос.

Как сделать так, чтобы и вы, и ваши дети получали от родительства удовольствие и кайф? Нужно ли ставить перед собой задачу — «вырастить ребенка таким-то»? Как найти баланс между попытками дать ребенку самое лучшее и ощущением, что «простого» ребенка тебе как бы недостаточно? Подайте хотя бы Моцарта. Леонардо да Винчи не раздавали еще? На крайний случай — возьмем Илона Маска.

Читаем сегодня об этом.

Гульназ Сагитдинова:

Постоянные размышления на тему, почему мои ожидания не оправдываются и всегда оборачиваются разочарованием, привели меня к мысли, что мне очень трудно принять своего ребенка таким, какой он есть. В моей голове был укоренившийся образ общительной, веселой девочки, который не имел ничего общего с реальным ребенком, который пришел в нашу с мужем семью. Я постоянно замечала в характере дочери черты, которые мне хотелось исправить.

Четырехлетнему ребенку я пыталась читать лекции о том, как важно быть коммуникабельной, смелой. Я журила ее за то, что она снова в саду целый день рисовала вместо того, чтобы играть в куклы с девочками. Я замечала в других детях черты, которые мне нравились, и мне очень хотелось, чтобы и мой ребенок ими обладал.

К счастью, в какой-то момент в моей голове что-то щелкнуло, и я осознала: пора отказаться от ожиданий.

Читать статью «Как неоправдавшиеся ожидания помогли найти путь к своему ребенку и сделали меня счастливее»

Юлия Скобкорева:

… с гордостью могу сказать, что все основные произведения школьной программы были пропущены мной через голос, душу и сердце. Я сама открывала для себя великих русских писателей вместе с дочерью. И мы обе были потрясены открывшимися перед нами величием, широтой, высотой, глубиной. Ни один писатель нас не разочаровал, каждый поразил чем-то своим, неповторимым. После Пушкина долгое время казалось, что люди только так и должны разговаривать — стихами.

Каждое прочитанное произведение служило поводом для очень важных и серьёзных разговоров с дочерью о жизни. Ещё мы любили фантазировать о том, какой фильм можно было бы снять по той или иной книге, в каком жанре, какой режиссёр бы подошёл, какие актёры. Например, «Мёртвые души» Гоголя представлялись нам в виде фильма ужасов, где под внешней скучнейшей пыльной обыденностью начинает проступать что-то невыразимо зловещее.

Читать статью «Как я прочитала «Войну и мир» вслух»

Елена Росяева:

Если ребенок МОЙ, то «обязан стать МОИМ достойным продолжением». Это само собой. Он часть меня. У него должны быть успехи. Они будут моей заслугой. Наслаждение — в будущем величии. Кому не знакомы такие планы на жизнь ребенка? Я не исключение…

Как назло, бедолага, заговорил поздно — беда. Картавит — проблема. Закурил — как посмел?! В семье никто не курит!

А он хотел, чтобы обняли… просто обняли. Его. А не его успешность.

Тут еще кризис среднего возраста к маме приходит неожиданно, не меняя ситуации для сына. Большая часть маминого времени уходит на разборки с собой. Но ни шагу назад: не пойдешь в вуз — прокляну. Я не смогла — ты должен! Я же умная, я знаю, где тебе будет лучше. И не желаем слушать «хотелки» о том, что ему «летать охота».

Мамино латание дыр в собственных комплексах и недостигнутые ею вершины дорого обходятся подросшему чаду. Остается ему или быть «полезнее шпината», или выстраивать границы доступным способом. Знаю не понаслышке, что значит — несколько лет наблюдать «ворота, запертые настежь».

Думаю, особенно тяжело приходится тем, кто с пеленок подавал признаки надежд на гениальность, а потом вдруг приобрел «обычный окрас». У мамы личная неудача! Тут уж не до принятия проблем ребенка, со своими бы справиться.