– …И всю жизнь мама Аньке, дочке моей, гадости про меня говорит! – с грустью рассказывает тридцатилетняя Оксана. – Настроила ребенка против меня, основательно промыла мозг… Двенадцать лет девочке моей исполнилось, но она абсолютно ко мне не тянется. А мама еще меня в этом и укоряет! Любимая ее хохма, которую она всем рассказывает, это как Анюта еще в саду всем совершенно серьезно говорила, что ее маму зовут Кукушка. Я спрашиваю, мама, а кто ребенка такому научил? Сама она, что ли, в четыре года это придумала? Надо же, говорю. Вундеркинда ты прямо воспитала, не иначе!..
…Оксана в юности была трудным подростком. Это при том, что детство ее прошло в прекрасной семье, при любящей маме и бабушке. Отца, правда, у Оксаны не было с самого начала. Впрочем, это никакой не показатель. В ее поколении детей девяностых единицы, наверно, подруг жили с отцами в полных семьях, еще какая-то небольшая часть с отчимами, а подавляющее большинство – абсолютно так же, как и Оксана, воспитывались мамами и бабушками.
Взрослые Оксану всячески любили, опекали, не давали палец о палец ударить. Если в доме появлялось что-то вкусное, ела только Оксана. Бабуля, наверно, лет до тринадцати чистила внучке яйца и апельсины, размешивала сахар в чае, вручную стирала ее вещички и всячески баловала.
А потом бабушки не стало, и вот тут Оксану накрыло и понесло по кочкам. Начались компании, прогулы, вранье. Девушка бросила школу, мать запихнула ее в какой-то колледж для совсем уж отсталых – ну, в какой уж взяли на базе восьмого класса, о девятом не шло и речи. Учиться Оксана не хотела, занятия прогуливала, пубертат цвел буйным цветом дальше.
В конце концов случилось то, о чем Оксана в своей самонадеянности даже подумать не могла – беременность. Так получилось, что сроки все она пропустила, врачи велели донашивать и рожать. Отец ребенка был неизвестен, и Евгения Петровна опустила руки.
Но, как ни странно, именно во время беременности Оксана вдруг взялась за ум. Перестала гулять и квасить, бросила курить, налегла на учебу. В свое время родила прекрасную девочку Анечку. Какое-то время после родов жила еще с Евгенией Петровной, закончила колледж. А потом нашла неплохую работу, но в Москве, в двух с половиной часах езды на электричке от их с матерью дома. Евгения Петровна стала сидеть с внучкой, а Оксана работать.
– Устроилась я на работу летом! – рассказывает Оксана. – Поначалу ездила каждый день на электричке, тепло, светло было. Ну, поздно возвращалась, но летом это как-то проще… А через полгода я просто взвыла от этой езды, это же невозможно так жить – пять часов дороги в день плюс к работе, и минус из жизни. К тому же и электрички ходят не каждые полчаса. Бывает, опоздаешь – сидишь, ждешь следующую. В итоге я сняла комнату в Москве, несмотря на то, что мама была против этого…
Евгения Петровна требовала, чтобы дочь возвращалась каждый день и «занималась ребенком». Оксана же резонно возражала, что в одиннадцатом часу вечера, когда она возвращается, ребенок уже спит, а когда в шесть утра выходит из дома – еще не проснулся. Эти шатания по ночным электричкам тоже не сахар, и могут плохо кончиться. В будни гораздо правильнее Оксане жить в Москве, а на выходные приезжать к дочери…
Поначалу так и было, но со временем приезжать Оксана стала все реже. В столице у нее появились подруги, дела, интересная жизнь, дома же девушка слышала только нытье и укоры – ты кукушка, мол, родила и бросила ребенка. Это при том, что во внучке Евгения Петровна просто души не чаяла. Чистила ей апельсины и яблоки, наглаживала платьица, всячески баловала.
Так и жили. Оксана присылала матери на карту небольшие деньги на дочь – то десять, то пятнадцать тысяч в месяц, в гости стала приезжать совсем редко, даже не каждый месяц. Но созванивались регулярно, два-три раза в неделю точно. Никаких особых новостей о себе Оксана не сообщала, мол, работаю, коплю деньги на жилье, все нормально. В планах у молодой женщины было накопить первоначальный взнос, взять ипотеку и забрать дочь к себе. Однако дело это оказалось небыстрое.
Анечка все так же жила у бабушки, пошла в школу, и даже перешла во второй класс, когда Евгения Петровна случайно встретила на улице хорошую Оксанину подругу.
– Ой, Аня-то какая большая уже, надо же! – заохала девушка. – Ты на свадьбу-то к маме собираешься, Анюта?
– На какую свадьбу? – округлила глаза Евгения Петровна.
– Как на какую? Оксана замуж выходит, свадьба через десять дней. Кучу народу пригласили. А вы что, не знаете? – удивилась уже подруга.
Евгения Петровна и не слышала ни о какой свадьбе, более того, и о том, что у дочери есть какой-то мужчина, была не в курсе. Конечно, она тут же бросилась звонить Оксане.
– Ну да, свадьба, и что из этого? – неохотно призналась дочь. – Мы с Максимом живем вместе уже два года, так что свадьба – это просто формальность. Через пять месяцев у нас будет ребенок, поэтому и свадьбу решили сделать…
Оказывается, живет Оксана с будущим мужем в его однокомнатной квартире. О наличии Ани Максим знает, восторга по этому поводу не испытывает, если честно, но и не против. Ну еще бы ему быть против-то! Ребенок в другом городе у бабушки!
– Ты устроилась, встала на ноги, забирай дочь к себе! – с новой силой стала требовать Евгения Петровна.
– Мама, ну куда я ее заберу сейчас? – разводила руками Оксана. – Я в квартире мужа, у меня скоро будет другой ребенок. Аню надо в школу водить за руку, как я буду это делать с младенцем. Потом, школу ребенку менять придется… Как ее примет Максим, как она сама примет все мои новости – неизвестно. Зачем все усложнять? Пусть все остается, как есть…
Усложнять в итоге не стали. Оксана с мужем и ребенком живут в Москве, Аня с бабушкой – по-прежнему в Подмосковье. После свадьбы приезжали в гости, так Евгения Петровна даже в дом не пустила, вывела им ребенка на улицу, новоиспеченному зятю даже «здрасте» не сказала. Максим был в шоке, сказал, больше к такой теще ни ногой. Несколько раз Оксана приезжала одна, потом с младшим сыном. Мать вела себя отвратительно, дочь тоже дула губки, подарки даже не смотрит.
– Избалованная донельзя! – злится Оксана. – Принцесска! Куклу ей привезла. Мама говорит, ты с ума сошла, зачем ты ей игрушки даришь в одиннадцать лет? Я говорю, а что ей дарить-то тогда, помаду и стринги? В общем, с матерью только ругаемся… Самое главное, что она дочери про меня гадости говорит! Кукушка! Я свои обязанности выполняю от и до, деньги каждый месяц перевожу, звоню, ребенком интересуюсь, причем здесь кукушка-то? Вон у нас сколько разведенных мужчин, никто же их кукушками не зовет, а если они еще алименты платят, так вообще отцы-герои. А как женщина с ребенком не живет, так сразу кукушка? Несправедливо!
Оксана живет в однокомнатной квартире с мужем и сыном в Москве, по-прежнему присылает деньги на дочь. В гости уже не приезжает, и звонит все реже. «Там» одни упреки и нытье, никакого позитива. Мать сама виновата, считает Оксана. Промыла мозги ребенку, настроила против матери. Ну раз так, пусть будет так. Финансовые обязательства свои Оксана выполняет, а там пусть сами.
– Еще аукнется матери такое воспитание! – пророчествует Оксана. – Весь пубертат впереди. Даст ей Анька еще жару! Придет она ко мне, а я скажу, извини, я кукушка, вот кукушкой и буду! Разбирайся сама!
Мать неправа в том, что настраивает внучку против ее матери? Не такая уж Оксана и кошмарная, если по большому счету. Деньги дает, общаться пыталась. Будь это разведенный папа – действительно, никто бы и слова не сказал. А к женщине сразу сто претензий…
Или это Оксана кукушка, и этим все сказано? Что думаете?
Комментарии (0)